Когда физический предел мира перешёл из разряда домыслов в подтверждённую реальность, я понял, что жить на краю в любом случае нерационально. Как минимум, это срезает радиус доступных территорий. Поэтому я развернул плот в обратную сторону, но проложил новый курс со смещением на восток. Довольно быстро на горизонте появились странные очертания материка. Это был горный биом.
Всё познаётся в сравнении. Поэтому когда я вам описывал высокие прибрежные скалы изумрудного, или, как называет его местное сообщество, соснового леса, дело было в том, что мне не встречался в тот момент горный биом. Иначе те скалы я не назвал бы высокими.
Горные территории со стороны моря выглядели неприступными. Это была череда очень высоких уступов, на которых изредка росла трава и цветы. Но мне повезло — достаточно быстро я увидел водный каскад, бегущий по глубокому ущелью, и решил пробраться внутрь горных территорий, двигаясь вверх по течению.
Физика здесь довольно условная, если не сказать «отсутствующая», поэтому никакого сопротивления потока не было. Я будто по водной лестнице поднялся наверх и оказался посреди горного плато. Там уже можно было найти место для поселения, но совершенно непонятно, зачем, учитывая, что все ресурсы вокруг были ещё более высокоуровневые и недоступные для меня. Разве что ради шикарного вида, который открывался на примыкающий к горной гряде с юга сосновый лес.
Насладиться новым открытием мешал тот факт, что эти территории выглядели ещё менее приспособленными для жизни, чем сосновый лес с его бесконечными перепадами высот. Здесь же, хотя сосновый лес или соседняя вершина на плоской карте казались совсем рядом, физически нас разделяли настоящие пропасти.
Короткое промежуточное резюме: эпично, но не практично, и совершенно непонятно, ради чего здесь селиться, даже если бы уровень позволял добывать местные ресурсы. Поэтому я вернулся вниз по реке к своему плоту и продолжил движение на восток.
Это был долгий путь, но пускай снова о нём расскажет карта.
Долгая однообразная полоса сначала горного биома, а затем снова соснового леса. Я всё искал проход, чтобы вернуться на юг, потому что у меня появилась теория распределения биомов по широтам, но никаких проходов не было. Там, где карта не до конца открыта и кажется, что может быть узкий пролив, я визуально видел береговую линию и не тратил время на картографирование заливов, потому что, откровенно говоря, устал.
Через несколько часов упорного движения на восток я всё же смог направить свой плот на юг, и даже на юго-запад, чтобы моё пока очень поверхностное картографическое исследование хотя бы обрисовывало контуры материка. На широте, где, согласно моей теории, уже должны были появиться более низкоуровневые биомы, небо неожиданно начало менять цвет. Это был мой первый контакт с пятым по счёту биомом.
Хотя местный воздух был будто слегка наполнен рыжей песчаной пылью, а на поверхности попадались исполинские колючки, у меня язык не повернётся назвать этот биом пустошами. Деревьев, травы и даже цветов тут хватало, пускай и в осенних тонах.
Я высадился и попытался собрать ресурсы, но они были мне всё так же недоступны. Впрочем, инструменты при этом требовались примерно того же уровня, что и в сосновом лесу. А сам биом мне почему-то нравился куда больше. Хотя спросите меня абстрактно, я всегда предпочту сосновый лес осеннему. Видимо, решающую роль сыграл рельеф. Здесь было просто приятно путешествовать. Неспешное течение рек и моё продвижение вглубь материка, чтобы найти пересечение биомов. Так я доплыл до лиственного леса, который мне уже подходил по уровням.
Но, если помните, моей целью было поселиться на берегу открытого моря. Поэтому я собрал плот и отправился вдоль границы биомов на восток. Так я вышел к морю и разбил небольшой лагерь, установил клайм и понял, что не могу его активировать.
Оказалось, что мне нужно было разрушить предыдущий клайм. А для этого нужно было физически быть возле него. Это означало, что мне необходимо вернуться в ту точку, из которой я начал своё путешествие на плоту.
